Владимир Личутин – помор русской литературы
Сегодня одному из наших лучших писателей-почвенников, или, как ещё называли это направление – "деревенщиков", Владимиру Личутину исполняется 80 лет. Степенно, но и страстно войдя в начале 1970-х в советскую литературу с повестями "Белая горница", "Иона и Александра", он принёс поморский северный дух и говор, любовь и боль за свою малую и большую Родину. Занимая всегда боевую патриотическую позицию, он в восьмидесятые был "непечатным" как "антисоветчик-религиозник", а в ельцинские девяностые – активно ругаем в качестве "антидемократа-черносотенеца". Но проза его активно издавалась, а литературные награды настигли уже в этом веке: "Большая литературная премия России" (2006), "Ясная Поляна" (2009), Литературная Бунинская премия (2011), премия Правительства РФ в области культуры (2011). Последняя – за роман-трилогию "Раскол".
Я хотел бы от души поздравить своего собрата по перу Владимира – прекрасного писателя-архангелогородца! Очень рад, что накануне юбилея он получил в Архангельске литературную премию своего земляка Федора Абрамова. Он по праву заслужил её. Личутин вообще человек "писучий" – пишет много и хорошо. 16 томов собрания сочинений – это не шутка! Для меня лично самая дорогая его вещь – "Душа неизъяснимая", в которой Володя пронзительно и глубоко размышляет о русском народе, его истории, характере, будущем. Её можно сопоставить с "программной" книгой "Лад" Василия Белова.
Я его, правда, часто по-дружески ругал за злоупотребление синонимическими рядами, нагромождение диалектизмов. Тот же Белов, и Астафьев, и Распутин сдерживали себя в диалектном фонтанировании. Но, с другой стороны, это его стиль – плотное, заковыристое, но и самобытное, орнаментальное "поморское" письмо – как мезенская кудрявая роспись на ларце. Личутин – воистину из плеяды народных сказителей. Как, например, он написал про оттенки и разные виды снега! Это просто песня, целая ария про эту субстанцию, которая играет столь важную роль в жизни северян. От него всегда исходит ощущение живой, напряжённой жизни.
По характеру Володя тоже всегда был непростым в общении – мог всегда "рубануть" что-нибудь нелицеприятное. Видимо, и сейчас может – мы уже давно с ним не виделись. Но именно этим он был всегда и ценен для патриотического движения. Разумеется, помимо его таланта.
В 1993 году он вместе с Александром Прохановым и другими писателями- патриотами отстаивал здание Союза писателей на Комсомольском проспекте, забаррикадировавшись в нём от ельцинских сторонников – Евтушенко с компанией. В том же страшном октябре 1993-го в своём деревенском доме на Рязанщине Личутин неделю укрывал Проханова и других от возможных репрессий со стороны победивших, разъярённых "демократов".
Володя всегда был гостеприимным человеком, хлебосолом. Я его знаю ещё с конца семидесятых. Мы в своё время много вместе ездили, выступали. Он бывал очень непосредственным. Помню, во время прямого эфира на архангельском ТВ, куда нас пригласили, он долго не мог поверить, что эфир прямой. В ответ на моё предложение не разговаривать в сторону – "эфир-то прямой" – Володя махнул рукой: "Да ладно, рассказывай, побоятся они прямой делать!" Пришлось мне просить ведущего, чтобы тот предложил Володиным друзьям-архангелогородцам позвонить прямо сейчас в студию. Только тогда Личутин уверился в том, что это правда. Но не притих, а, наоборот, выложил прямиком всё, что наболело. То выступление имело большой резонанс в области.
Будучи сам из старого поморского староверческого рода, он долго сочетал в себе это не столько сознательное, сколько "наследственное" вероисповедание с каким-то стихийным язычеством. А крестился в Русской Православной Церкви Володя уже в девяностых, после многих сомнений и метаний, поездок по монастырям с Валей Курбатовым.
Вклад Владимира Владимировича Личутина в русскую литературу очень весом. Я желаю ему в юбилей продолжить это высокое служение с Божьей помощью! Ну и, конечно, чтобы здоровье позволяло писать и полнокровно жить.